Ладно, Пермь — город новый, всего триста лет. Строился сразу как промцентр. Не скопил архитектурных сокровищ. Возьмем Тверь. Она старше Москвы, перекресток торговых путей. Купеческий город, сильный город. Ни черта не осталось от древней Твери. Несколько условно исторических зданий, украшенных стеклопакетами. Главная достопримечательность — памятник Михаилу Кругу, рядом с ним все и фоткаются. Больше негде.
И так по всей стране. Панели, блоки, тоска. Замкнутый круг.
Тут все закричат: «А Золотое кольцо? Суздаль, Владимир, Посад! Наши сокровища!» Сокровища, ага. Размером с мой двор. За полдня обойти каждый, это если еще и во все музеи заглядывать. И в ресторанах пить обязательный сбитень «по старинным рецептам». Полдня. Больше делать нечего. Остальное — как в Перми. Несчастный Сергиев Посад я помню еще Загорском, со всеми этими улочками-закоулочками, где домики с мезонинами, резные наличники. Мне Лавра была не так интересна, как эти домишки. Ни черта не осталось. Красный кирпич, гаражи, стеклопакеты. Лавра на месте, куда она денется. Только города нет. Манекен вместо города. Что не убила советская власть, добили потом. И живут, полные духовности, за стеклопакетами.
Лишь один город чудом выжил в тотальной архитектурной катастрофе. Петербург. Да, можно не любить его мрачные камни и сухие контуры, но это цельный город. Это маленькая цивилизация. Где каждый фасад — разглядывать, где в каждой арке — сюжеты.
На всю страну, на полматерика — всего один город.
Мы живем в некрасивой стране. В стране городов-уродцев. В стране, где историю закатали в асфальт и поставили знак «Стоянка запрещена». Здесь у нас очень страшно. Располагайтесь, чувствуйте себя как дома […].
Еще бы не быть нам такими угрюмыми, злобными, пьющими. Станешь угрюмым, когда с рождения глаз ничего красивей стеклопакета не видел. Станешь злобным, проведя всю жизнь в хрущобе, как в склепе. Сопьешься от вида этих бескрайних промзон и колосящихся бизнес-центров.
На парижских окраинах есть районы не краше Лыткарино, я в курсе. И возле Рима. И близ Лондона. Но полчаса на метро — и ты у фонтана Треви. Или на Монмартре. А куда ехать пермякам? В торговый центр «Париж»? Бухать в баре «Рим»?
Однако засада в том, что нашему человеку красота будто и ни к чему. Глаз не требует. Эстетика давно выпала как пятак из кармана, закатилась в решетку на грязном тротуаре. Нашему человеку и так нормально. Мы не итальянцы какие-нибудь. Барокко-шмарокко. Носиться еще с древними кирпичами, вздор! Для 86 процентов населения самый желанный стройматериал — сайдинг. Чтобы чистенько было. По всей стране — один сплошной сайдинг. К черту резные наличники, к черту излишества. Вся эта мура архитектурно-дизайнерская — обременительная выдумка. Некоторые и хрущобы считают весьма симпатичными, заранее печалятся, что снесут. Для 86 процентов тот же Питер — дряхлое недоразумение. Они бы и его сайдингом оформили. А 14 процентов «эстетов» потерпят как-нибудь. А будут вопить — залить в глотку горячий бетон.
…Недавно оказался в старинном особняке на Волхонке. Который сдают для «банкетов и торжеств». «Вас ждет непередаваемая атмосфера уюта и тепла» — обещают арендаторам. Типично московский особняк, где чуть ли не Пушкин вальсировал с Керн. Его купил некий миллиардер, из нефтегазового, кажется, сектора. И отреставрировал. Согласно своим представлениям о прекрасном. Ламинат, «финские двери», стеклопакеты. Да! Вечные наши стеклопакеты. Родные и ненаглядные. Которые тот же Пушкин воспевал, как известно. Владельцу представляется, что так правильно, актуально, стильно. Что это и есть настоящая реставрация, а не какие-то ветхие ностальгические глупости. Чтобы чистенько было. Это и есть красота по-русски. Кто будет с ним спорить? Мы не будем, мы давно уже плюнули, мы выпиваем на своей кухне, с видом на панельную стену. Выпиваем в непередаваемой атмосфере уюта, тепла и пофигизма. Да, мы живем в некрасивой стране, и что?
Мы знаем, что скоро поедем на эстетический детокс во Флоренцию, Прагу, Севилью. Там наглотаемся красоты как витаминного фреша. Спасибо, что границы открыты.
А хрущобы, конечно, жалко. Они для нас уже почти как памятники Ренессанса. Любоваться и любоваться.
Алексей Беляков
Источник.
