Чтобы не возникало никаких домыслов и пустых пересудов, расскажу сама о последнем событии – как оно мне видится. В двух словах объяснить происходящее, к сожалению, не получится…
Вид из окна тамбовского дома М.А. Боратынского (снесен в 2010 г.). Фото 2007 г.
Возникшую ситуацию оцениваю вполне трезво, реалистично: считаю ее частью единого процесса, имеющего свое начало, развитие и закономерный конец. Начало, видимо, следует искать во времени пятнадцатилетней давности, когда, являясь преподавателем музыкально-педагогического института, где вела курс лекций «История мирового искусства», стала знакомиться и дружить с представителями старшего поколения художников, коллекционеров, краеведов. С кем-то из них меня объединяло общее увлечение, с кем-то – окончание одного ВУЗа, с кем-то – профессиональные интересы. Среди них были и те, кто видел во мне человека, который может написать о них или их работах статью в газету или журнал. Видел того, кто сможет тем или иным способом продлить дело их жизни. Среди них были и те, кто просто меня полюбил. Это человеческое тепло я чувствовала, очень высоко ценила и отвечала взаимностью (не так много встречается людей, которые тебя любят!).
У Ладыгиных. Тамбов. Около 2000 г.
На творческом вечере В.Г. Шпильчина в Доме-музее Г.В. Чичерина. Тамбов. 2002 г.
А потом эти пожившие на свете, очень талантливые люди стали уходить из жизни один за другим, и начал вставать вопрос о сохранении их наследия. Вот тогда я и обратилась в областное управление культуры с проектом создания литературно-художественного музея. Нельзя сказать, что предложение было встречено с восторгом, но помощь некоторых влиятельных наследников умерших людей помог положительному решению вопроса.
Тут мне неожиданно предложили стать директором создающегося музея (ведь кому-то надо было писать обоснования и письма в инстанции, разрабатывать концепцию, готовить документацию). Девять месяцев на безвозмездной основе я составляла документы и даже ездила в Москву, в Министерство культуры, за консультацией юриста и образцом устава учреждения, поскольку на месте мне этого никто не хотел давать. Надо сказать, что отношение к будущему музея, что вполне естественно, было неоднозначное: кто-то сомневался в том, что он будет создан, кто-то откровенно ревновал и завидовал, всячески мешая делу, но были и те, кто уверовал в его необходимость и всеми силами помогал в работе.
В начале 2003 года, вопреки всему, был открыт областной литературно-художественный музей. К тому времени я заканчивала свою книгу об усадьбе Боратынских, а в Тамбове был выявлен дом, которым незадолго до революции владел внучатый племянник поэта – Михаил Андреевич Боратынский, оставивший свои воспоминания о жизни здесь. Прошло еще какое-то время и нам удалось въехать в это здание на правах арендатора. Параллельно с организационной работой, приобретением имущества, за несколько лет мы собрали и оформили фонды в несколько тысяч предметов, на что не затратили ни одной копейки бюджетных средств. Все они были подарены коллекционерами, художниками, писателями, что свидетельствовало о востребованности нового музея и большими ожиданиями по поводу его работы. Мы начали проводить выставки и литературные чтения, писать статьи о предметах, издавать сборники статей. И все это силами трех сотрудников!
Открытие выставки работ Е.В. Рябинского, проводившейсялитературно-художественным музеем в Моршанске
Открытие выставки Н.И. Ладыгина, проводившейся литературно-художественным музее в Моршанске
Открытие выставки Е.В. Рябинского, проводившейся литературно-художественным музеем в Мичуринске
Телевидение в фондах литературно-художественного музея
Вначале музею везло: вокруг него собирались люди, в архиве находились уникальные документы, связанные с домом, а руководство области и города начали находить понимание в вопросе о передаче его музею. Однако еще юрист из Минкульта говорил, что будут трудности – так просто никто ничего не отдаст. А вот когда город, наконец, готов был передать дом в областную собственность, обнаружилось, что его не особенно спешат брать. Целый год прошел впустую, в ожидании, но потом все же из бюджета были выделены средства на создание проекта реставрации здания и дано объявление о проведении торгов на выполнение этих работ. В тот момент в управлении культуры сменилось руководство. Как говорится, каждая новая метла метет по-новому. Как раз года и не хватило, чтобы судьба дома Боратынских обрела другую окраску....
Выставочная экспозиция литературно-художественного музея, посвященная дому М.А. Бортаынского,
в областном краеведческом музее
Литературные чтения в тамбовском доме М.А. Боратынского. Выступает Т.Н. Гончарова из музея-усадьбы "Мураново"
Директор Казанского музея Е.А. Боратынского И.В. Завьялова
в тамбовском доме М.А. Боратынского
Н.Д. Чичерина в тамбовском доме М.А. Боратынского
Письмо участников литературных чтений к главе Тамбовской области с просьбой передать дом М.А. Боратынского
литературно-художественному музею, опубликованное в одной из газет
2000-е годы не были тем временем, когда можно было создавать новые музеи. В стране витал дух экономии, сворачивания всякой деятельности, в том числе (и в первую очередь) сферы культуры. Поэтому, когда осенью 2006 года в петербургском издательстве «Искусство-СПБ» на средства гранта Российского гуманитарного научного фонда вышла моя книга об усадьбе Боратынских, через полтора месяца появился приказ областной администрации о реорганизации нашего музея путем присоединения к краеведческому. В тот же период таким же способом реорганизовали драмтеатр и театр кукол, соединив в один «Тамбовтеатр», упразднили юношескую библиотеку и ряд районных музеев.
На самом деле наш музей не реорганизовали, а попросту ликвидировали, поскольку в краеведческом музее не было создано даже одноименного отдела, а все свелось к передаче имущества и музейных фондов, которые легли там мертвым грузом.
После того, как все документы по реорганизации были мною оформлены, музей снят с государственного учета во всех органах, а фонды переданы в краеведческий музей (это был длительный, болезненный процесс, растянувшийся во времени на 8 месяцев), мне предложили перейти в Центр охраны памятников заместителем директора. Соглашаясь с предложением, я думала только о том, чтобы остаться в помещении фондов бывшего музея (оно располагалось в здании Кинопроката), – чтобы завершить музейные дела. В том же здании находился и Центр охраны памятников. В тот период я выиграла следующий грант, Роспечати, – на издание книги М.А. Боратынского, над которой надо было работать. К тому же и первый альманах «Тамбовская старина», вышедший в Центре, был результатом наработок музея.
Когда музей выезжал из дома Боратынского, и я, и все окружавшие меня люди отдавали себе отчет в том, что тем самым зданию, поставленному нашими усилиями на учет как вновь выявленный объект истории и культуры, подписывается приговор. Квартал, где оно стояло, предполагалось отдать под новостройки.
В тот период руководство управления культуры предложило мне заполнить документы на получение областной премии им. Е.А. Боратынского за вышедшую книгу «Край отеческий…». Более циничного предложения в своей жизни до того времени не получала: я ликвидирую литературно-художественный музей, созданный ранее своими же руками, «сдаю» дом М.А. Боратынского и… получаю премию им. Е.А. Боратынского… Отчетливо понимала, что этой премией мне просто хотят «заткнуть» рот, поэтому от ее получения отказалась.
Журналист Е.Н. Писарев на выставке в тамбовском доме М.А. Боратынского,
а далее -
его статья в "Российской газете" от 11 января 2007 года:
Экспонат на вынос
Музеи на Тамбовщине ликвидируют с учетом «экономической целесообразности»
ФОТОВЫСТАВКА «СЧАСТЛИВЫЙ ГОРОД» СТАЛА ПОСЛЕДНИМ МЕРОПРИЯТИЕМ, ПРОВЕДЕННЫМ ТАМБОВСКИМ ОБЛАСТНЫМ ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫМ МУЗЕЕМ. ЕГО ПОПРОСТУ ЗАКРЫВАЮТ. ПО ПРИЧИНЕ «ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ».
Формально музей создан 24 марта 2003 года. Для «сохранения, изучения и популяризации – как говорится в губернаторском постановлении – уникальной коллекции живописи народного художника России Евгения Рябинского и культурного наследия Тамбовской области».
Через два года музей получил в аренду бывший и весьма скромный особняк Михаила Боратынского – племянника поэта Евгения Боратынского. В 2006 году администрация области выделила на разработку проекта реставрации особняка 750 тысяч рублей. Однако работы, на которые проектировщики успели затратить 270 тысяч рублей, быстренько свернули, а оставшиеся деньги перевели на другой объект. И пошло-поехало...
Неперспективная мечта
Главным «вкладчиком» новорожденного музея Тамбова стал Владимир Шпильчин – художник и краевед, исследователь жизни и творчества поэта Евгения Боратынского. Еще при жизни он безвозмездно передал музею всю свою коллекцию, связанную в основном с именем поэта и его усадьбой Мара, остатки которой, точнее останки, сохранились в деревне Софьинка Уметского района. Коллекцию он собирал с 1972 года, когда впервые побывал в Маре и попал на заброшенное родовое кладбище рода Боратынских. На поврежденных надгробиях можно было прочесть имена, составляющие гордость отечественной культуры. И с той поры он буквально «заболел» Марой, идей восстановить уникальную усадьбу.
Но Софьинка попала в разряд «неперспективных» деревень. «Неперспективной» оказалась и мечта Шпильчина. Однако он, бессребреник и энтузиаст, упорно собирал все, что связано с Евгением Боратынским: восстановил в эскизах внешний вид, интерьеры усадьбы, собрал практически все книги, которые хранились в библиотеке поэта. И вот в 2003 году мечта его частично сбылась – в Тамбове учредили литературно-художественный музей, куда он и передал всю свою коллекцию – полторы тысячи экспонатов. Всего же в музее собрано несколько именных фондов - 7044 единиц хранения.
Кстати, племянник поэта Михаил сам был личностью незаурядной. Офицер, участник русско-турецкой войны 1877-1878 годов, писатель, музыкант, коллекционер... и один из первых в Тамбове фотографов. Его усадьба была настоящим культурным центром города, где собиралась местная творческая интеллигенция, где постоянно бывал поэт Алексей Жемчужников – один из создателей бессмертного образа Козьмы Пруткова. Правда, дом самого Жемчужникова безжалостно снесли в начале 80-х годов прошлого века, и, таким образом, усадьба Михаила Боратынского осталась единственным в городе местом, связанным с поэтами.
По частям?
Тамбовская губерния издавна славилась богатым культурным наследием. Даже после погромов барских усадеб в 1905 и 1917 годах многие частные коллекции удалось сохранить. Тамбовские музеи пополнялись в основном ценностями, изъятыми из «дворянских гнезд». Например, из усадьбы Караул, принадлежавшей известному роду Чичериных. И процесс этот длился и длился, пополняя фонды областного краеведческого музея...
Но старожилы музея помнят и тихий скандал, разразившийся в начале 1970-х годов после смерти заведующего фондом музея. Тогда в журнале учета обнаружилась пропажа нескольких пронумерованных и прошитых листов. Вместе с ними исчезли и экспонаты, в основном из богатейшей коллекции старинного холодного оружия. Из достоверных источников тамбовскому корреспонденту «РГ», работавшему в те годы рядовым сотрудником музея, известно, что «единицы хранения» шли на подарки высокопоставленным особам, поэтому «дело об утрате музейных ценностей» замяли.
...В августе 2006 года на совещании у губернатора обсуждалась проблема сохранности музейных и культурных ценностей. Тема была навеяна, скорее всего, скандалом в питерском Эрмитаже, где обнаружилась пропажа свыше двухсот экспонатов. Губернатор Олег Бетин справедливо заметил, что «необходимо подумать о расширении возможностей показа для населения всех музейных коллекций, предметно подойти к организации туристических маршрутов, наладить выпуск путеводителей, буклетов, каталогов».
Замечательные слова! За три года существования областным литературно-художественным музеем издано три книги и сборник статей. В частности, в прошлом году вышла монография директора музея, искусствоведа Марины Климковой «Край отеческий. История усадьбы Боратынских», изданная в Санкт-Петербурге при поддержке Российского государственного научного фонда. На базе музея прошло несколько всероссийских конференций, семинаров. В сентябре прошлого года в доме Михаила Боратынского состоялись вторые литературные чтения «Усадьба как универсальный творческий центр».
Но в начале декабря прошлого года тамбовский губернатор издал постановление, которое перечеркнуло его же благие намерения «о расширении возможностей». Постановлением без всяких лукавых оговорок ликвидировался музей ткачества и текстильной промышленности в городе Рассказово и Инжавинский районный краеведческий, а литературно-художественный музей реорганизовался «в форме присоединения» к госучреждению «Тамбовский областной краеведческий музей». Хотя любой музейщик- профессионал знает, что значимость коллекции – в ее цельности. Распыление экспонатов – это ее ликвидация. Как сказал один наблюдательный философ – части бывают лишь у трупа.
Порвалась связь времен
Известно пристрастие тамбовских чиновников к помпезным мероприятиям. Очевидно, под звуки фанфар легче идет процесс «реструктуризации и оптимизации». Например, в прошлом году в Тамбове с размахом отметили 100-летие создания знаменитого вальса «На сопках Маньчжурии». Его автор, военный дирижер Илья Шатров, долгое время жил и работал в Тамбове. В центре города на небольшом каменном одноэтажном доме, где он обитал в последние годы, была установлена мемориальная доска. Именно была – буквально через несколько дней после торжеств дом снесли вместе с доской. Говорят, что экскаваторщик случайно задел его ковшом. Но это отговорка для наивных – похоже, дом снесли сознательно. И в этом случае градостроители руководствовались, скорее всего, не экономической, а «эстетической» целесообразностью: домишко закрывал фасад громадной новостройки – Дворца правосудия.
Живая историческая ткань города рвется так же, как распыляются библиотеки, коллекции. И одновременно активно формируются комитеты общественного контроля, градостроительные советы, которые исправно заседают, принимают нужные власти решения. По сути строится «потемкинское» гражданское общество, «пробирные палатки», которыми, как известно, ведал Козьма Прутков. А для «простого» народа по нескольку раз в году устраивают народные гуляния, праздничные шествия, с песнями и плясками, с петардами и фейерверками. При этом обязательно перекрывается движение транспорта – чтобы не мешал ликовать и веселиться.
Экономической целесообразностью и нерентабельностью чиновники от культуры объясняли и ликвидацию областной юношеской библиотеки. Этому прискорбному факту «РГ» в прошлом году посвятила две публикации, вызвавшие глухой ропот среди чиновников от культуры. Так, может быть, «в целях оптимизации и реструктуризации», а также в рамках административной реформы, следует присоединить управление культуры к финансовому управлению? Экономическая целесообразность такого шага очевидна, любой толковый финансист это подтвердит. Кстати, в такой «музейной» стране, как Франция, нет даже министерства культуры, не говоря уже о провинциальных «культурных» управах. И ничего! Во всяком случае, из Лувра экспонаты воруют реже, чем из Эрмитажа. Так нет же, в администрации Тамбовской области предпочитают экономить на спичках.
Фото на память
Фотовыставка «Счастливый город» – это Тамбов конца 40-х – начала 50-х годов, увиденный молодым Владимиром Шпильчиным. Уютный, сохранивший в себе облик старинного купеческого города, украшенный арками, парковыми скульптурами... Пресловутая девушка с веслом, вазоны, тенистый сквер перед вокзалом. Все это исчезло в период так называемой борьбы с архитектурными излишествами и «последствиями культа личности». Но боролись с ними все теми же большевистскими методами: «мы наш, мы новый мир построим», а там хоть трава не расти. Исчезали старинные особняки, исторические здания. И процесс этот продолжается и поныне...
.
..Когда художественно-литературный музей разместили в особняке Боратынского, то это было гарантией сохранности здания. Если здание станет, скажем, офисом или магазином, то пиши пропало. Тамбов стремительно теряет своеобразие, становится чужим и безликим. А в обществе рушится доверие к власти. Но сама власть этого, похоже, не чувствует. Об этом же говорится и в письме общественности города, направленном властям. Но то ли слышимость плохая, то ли глухота – профессиональная особенность чиновников.
Евгений Писарев.
Музеи на Тамбовщине ликвидируют с учетом «экономической целесообразности»
ФОТОВЫСТАВКА «СЧАСТЛИВЫЙ ГОРОД» СТАЛА ПОСЛЕДНИМ МЕРОПРИЯТИЕМ, ПРОВЕДЕННЫМ ТАМБОВСКИМ ОБЛАСТНЫМ ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫМ МУЗЕЕМ. ЕГО ПОПРОСТУ ЗАКРЫВАЮТ. ПО ПРИЧИНЕ «ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ЦЕЛЕСООБРАЗНОСТИ».
Формально музей создан 24 марта 2003 года. Для «сохранения, изучения и популяризации – как говорится в губернаторском постановлении – уникальной коллекции живописи народного художника России Евгения Рябинского и культурного наследия Тамбовской области».
Через два года музей получил в аренду бывший и весьма скромный особняк Михаила Боратынского – племянника поэта Евгения Боратынского. В 2006 году администрация области выделила на разработку проекта реставрации особняка 750 тысяч рублей. Однако работы, на которые проектировщики успели затратить 270 тысяч рублей, быстренько свернули, а оставшиеся деньги перевели на другой объект. И пошло-поехало...
Неперспективная мечта
Главным «вкладчиком» новорожденного музея Тамбова стал Владимир Шпильчин – художник и краевед, исследователь жизни и творчества поэта Евгения Боратынского. Еще при жизни он безвозмездно передал музею всю свою коллекцию, связанную в основном с именем поэта и его усадьбой Мара, остатки которой, точнее останки, сохранились в деревне Софьинка Уметского района. Коллекцию он собирал с 1972 года, когда впервые побывал в Маре и попал на заброшенное родовое кладбище рода Боратынских. На поврежденных надгробиях можно было прочесть имена, составляющие гордость отечественной культуры. И с той поры он буквально «заболел» Марой, идей восстановить уникальную усадьбу.
Но Софьинка попала в разряд «неперспективных» деревень. «Неперспективной» оказалась и мечта Шпильчина. Однако он, бессребреник и энтузиаст, упорно собирал все, что связано с Евгением Боратынским: восстановил в эскизах внешний вид, интерьеры усадьбы, собрал практически все книги, которые хранились в библиотеке поэта. И вот в 2003 году мечта его частично сбылась – в Тамбове учредили литературно-художественный музей, куда он и передал всю свою коллекцию – полторы тысячи экспонатов. Всего же в музее собрано несколько именных фондов - 7044 единиц хранения.
Кстати, племянник поэта Михаил сам был личностью незаурядной. Офицер, участник русско-турецкой войны 1877-1878 годов, писатель, музыкант, коллекционер... и один из первых в Тамбове фотографов. Его усадьба была настоящим культурным центром города, где собиралась местная творческая интеллигенция, где постоянно бывал поэт Алексей Жемчужников – один из создателей бессмертного образа Козьмы Пруткова. Правда, дом самого Жемчужникова безжалостно снесли в начале 80-х годов прошлого века, и, таким образом, усадьба Михаила Боратынского осталась единственным в городе местом, связанным с поэтами.
По частям?
Тамбовская губерния издавна славилась богатым культурным наследием. Даже после погромов барских усадеб в 1905 и 1917 годах многие частные коллекции удалось сохранить. Тамбовские музеи пополнялись в основном ценностями, изъятыми из «дворянских гнезд». Например, из усадьбы Караул, принадлежавшей известному роду Чичериных. И процесс этот длился и длился, пополняя фонды областного краеведческого музея...
Но старожилы музея помнят и тихий скандал, разразившийся в начале 1970-х годов после смерти заведующего фондом музея. Тогда в журнале учета обнаружилась пропажа нескольких пронумерованных и прошитых листов. Вместе с ними исчезли и экспонаты, в основном из богатейшей коллекции старинного холодного оружия. Из достоверных источников тамбовскому корреспонденту «РГ», работавшему в те годы рядовым сотрудником музея, известно, что «единицы хранения» шли на подарки высокопоставленным особам, поэтому «дело об утрате музейных ценностей» замяли.
...В августе 2006 года на совещании у губернатора обсуждалась проблема сохранности музейных и культурных ценностей. Тема была навеяна, скорее всего, скандалом в питерском Эрмитаже, где обнаружилась пропажа свыше двухсот экспонатов. Губернатор Олег Бетин справедливо заметил, что «необходимо подумать о расширении возможностей показа для населения всех музейных коллекций, предметно подойти к организации туристических маршрутов, наладить выпуск путеводителей, буклетов, каталогов».
Замечательные слова! За три года существования областным литературно-художественным музеем издано три книги и сборник статей. В частности, в прошлом году вышла монография директора музея, искусствоведа Марины Климковой «Край отеческий. История усадьбы Боратынских», изданная в Санкт-Петербурге при поддержке Российского государственного научного фонда. На базе музея прошло несколько всероссийских конференций, семинаров. В сентябре прошлого года в доме Михаила Боратынского состоялись вторые литературные чтения «Усадьба как универсальный творческий центр».
Но в начале декабря прошлого года тамбовский губернатор издал постановление, которое перечеркнуло его же благие намерения «о расширении возможностей». Постановлением без всяких лукавых оговорок ликвидировался музей ткачества и текстильной промышленности в городе Рассказово и Инжавинский районный краеведческий, а литературно-художественный музей реорганизовался «в форме присоединения» к госучреждению «Тамбовский областной краеведческий музей». Хотя любой музейщик- профессионал знает, что значимость коллекции – в ее цельности. Распыление экспонатов – это ее ликвидация. Как сказал один наблюдательный философ – части бывают лишь у трупа.
Порвалась связь времен
Известно пристрастие тамбовских чиновников к помпезным мероприятиям. Очевидно, под звуки фанфар легче идет процесс «реструктуризации и оптимизации». Например, в прошлом году в Тамбове с размахом отметили 100-летие создания знаменитого вальса «На сопках Маньчжурии». Его автор, военный дирижер Илья Шатров, долгое время жил и работал в Тамбове. В центре города на небольшом каменном одноэтажном доме, где он обитал в последние годы, была установлена мемориальная доска. Именно была – буквально через несколько дней после торжеств дом снесли вместе с доской. Говорят, что экскаваторщик случайно задел его ковшом. Но это отговорка для наивных – похоже, дом снесли сознательно. И в этом случае градостроители руководствовались, скорее всего, не экономической, а «эстетической» целесообразностью: домишко закрывал фасад громадной новостройки – Дворца правосудия.
Живая историческая ткань города рвется так же, как распыляются библиотеки, коллекции. И одновременно активно формируются комитеты общественного контроля, градостроительные советы, которые исправно заседают, принимают нужные власти решения. По сути строится «потемкинское» гражданское общество, «пробирные палатки», которыми, как известно, ведал Козьма Прутков. А для «простого» народа по нескольку раз в году устраивают народные гуляния, праздничные шествия, с песнями и плясками, с петардами и фейерверками. При этом обязательно перекрывается движение транспорта – чтобы не мешал ликовать и веселиться.
Экономической целесообразностью и нерентабельностью чиновники от культуры объясняли и ликвидацию областной юношеской библиотеки. Этому прискорбному факту «РГ» в прошлом году посвятила две публикации, вызвавшие глухой ропот среди чиновников от культуры. Так, может быть, «в целях оптимизации и реструктуризации», а также в рамках административной реформы, следует присоединить управление культуры к финансовому управлению? Экономическая целесообразность такого шага очевидна, любой толковый финансист это подтвердит. Кстати, в такой «музейной» стране, как Франция, нет даже министерства культуры, не говоря уже о провинциальных «культурных» управах. И ничего! Во всяком случае, из Лувра экспонаты воруют реже, чем из Эрмитажа. Так нет же, в администрации Тамбовской области предпочитают экономить на спичках.
Фото на память
Фотовыставка «Счастливый город» – это Тамбов конца 40-х – начала 50-х годов, увиденный молодым Владимиром Шпильчиным. Уютный, сохранивший в себе облик старинного купеческого города, украшенный арками, парковыми скульптурами... Пресловутая девушка с веслом, вазоны, тенистый сквер перед вокзалом. Все это исчезло в период так называемой борьбы с архитектурными излишествами и «последствиями культа личности». Но боролись с ними все теми же большевистскими методами: «мы наш, мы новый мир построим», а там хоть трава не расти. Исчезали старинные особняки, исторические здания. И процесс этот продолжается и поныне...
.
..Когда художественно-литературный музей разместили в особняке Боратынского, то это было гарантией сохранности здания. Если здание станет, скажем, офисом или магазином, то пиши пропало. Тамбов стремительно теряет своеобразие, становится чужим и безликим. А в обществе рушится доверие к власти. Но сама власть этого, похоже, не чувствует. Об этом же говорится и в письме общественности города, направленном властям. Но то ли слышимость плохая, то ли глухота – профессиональная особенность чиновников.
Евгений Писарев.
Продолжение следует.
Комментарии отключены.
Комментарии отключены.